Размышление о Добре и Зле по повести Леонида Андреева лКрасный смех╗ и книге Даниила Андреева лРоза мира╗.

          Люди всегда оставались людьми, и поэтому на протяжении столетий они пытались описать то, что наводит страх и то, что приносит в жизнь счастье. То есть целью их исканий были Добро и Зло.

Долг каждого творческого человека любого периода стать вестником эпохи, и люди, сумевшие тонко понять и воплотить тенденции времени в своём творчестве, могут поистине считаться таковыми

Наступление XX-го века ознаменовало приход нового времени, люди, восторгавшиеся техническим прогрессом, возлагали на него большие надежды, и только истинно видящие смогли осознать реально проходящие процессы эпохи и за ними увидеть вечные проблемы человечества.

Как многие художники того времени, Леонид Николаевич Андреев исследовал эти вечные вопросы, и тема взаимоотношения Добра и Зла становится едва ли не самой главной темой его творчества. лНо в том-то и заключалась особенность его писательской личности, что он плохо ли, хорошо ли, - всегда в своих книгах касался извечных вопросов, трансцендентных, метафизических тем. Другие темы не волновали его╗. (Корней Чуковский)

Некоторые исторические события находили отклик в творчестве Леонида Андреева, будь то повесть, рассказ или публицистическая статья. Так и русско-японскую войну Леонид Андреев изобразил в логлушившей читателя╗ повести лКрасный смех╗. Леонид Андреев был человеком увлекающимся и умел становиться одним целом со своими творениями, у него был очень редкий дар, дар единения.

Повестью он увлёкся не на шутку: лКогда он писал этот лКрасный смех╗,  то по ночам его самого трепала лихорадка, он приходил в такое нервное состояние, что боялся быть один в комнате. И его верный друг, Александра Михайловна, молча просиживала у него в кабинете целые ночи без сна╗. (Н. Телешов)

Как уже говорилось,  повесть стала откликом Леонида Андреева на события русско-японской войны. И, скорее всего,  описав эту войну, автор стал пророком,  который увидел ужас грядущей эпохи. Произведение представляет собой отрывки из дневников двух братьев: офицера, воевавшего и вернувшегося искалеченным домой, и человека, находившегося вдали от военных действий, не видевшего войны.

        лЕ Безумие и ужас╗ - так начинается первый лотрывок повести╗, определяющий настроение всего произведения. В нем рассказывается о том, как преследуемая неприятелем армия идет одной колонной под палящим солнцем. Тяжесть обстановки очень ярко показывает представленный звуковой ряд: это и лтопот ног╗, и лскрежет колес╗, и лтяжелое,  неровное дыхание╗, и л сухое чмяканье запёкшихся губ╗. Вся  эта лармия немых╗ двигается как будто в никуда. Падают люди, но никто не обращает на них внимания, все истощены и обессилены. Но лармия бесплотных теней╗ продолжала идти, как бы выполняя какое-то высшее предназначение и не понимая всего абсурда своих действий. И внезапно герой повести будто прозревает. Он понимает, л Е что эти люди, молчаливо шагающие в солнечном блеске, омертвевшие от усталости и зноя, качающиеся и падающие, - что это безумие╗.

        Так в повести возникает тема безумия и сумасшествия.

        Автор записок видит, как преображается и оживает толпа, услышав призыв к бою. л Нет уже больше смертоносной жары, ни этого страха, ни усталости. Мысли мои ясныЕ я вижу просветлевшие, как будто радостные лица, слышу хриплые, но громкие голоса, приказания, шуткиЕ╗ Тихое и пассивное сумасшествие сменилось желанием победы, желанием боя. Но бой, продолжавшийся несколько суток, истощает людей, и опять наступает усталость и безразличие. И лишь изредка, неосознанно западают в память отдельные детали происходящего: лЕ помню только, что убитого фейерверкера, с его толстого, обрюзгшего лица скатывалась вода, вероятно, дождь продолжался довольно долгоЕ╗

        В самый разгар боя к офицеру приезжает с докладом вольноопределяющийся. Герой смотрит на его молодое лицо и видит на нем выражение сильного страха: лВы боитесь? Ц спрашивает герой, трогая его за локоть. Но молодой человек лишь улыбается, пытаясь сказать что-тоЕ и в то же мгновение произошло что-то непонятное, чудовищное, сверхъестественноеЕ перед моими глазами на месте бледного лица было что-то короткое, тупое, красное, и оттуда лила кровьЕ И в этом коротком, красном, текущем продолжалась ещё какая-то улыбка, безумный смех Ц красный смех╗.

        Словосочетание лкрасный смех╗, вынесенное в название повести, является метафорой Зла, кровавого безумия Ц следствия войны.

        Но люди, доведенные до сумасшествия, все равно остаются людьми, которые тоскуют о доме, о семье.

        В сознании героя не раз всплывают образы его дома, жены, ребёнка: лЕ Клочок голубых обоев и нетронутый запыленный графин на моём столике. А в соседней комнате Ц и я их не вижу Ц находятся будто бы жена моя и сынЕ╗ Лишь эти воспоминания поддерживают героя повести, отвлекая его на некоторое время от ужаса, царящего вокруг.

        Пиком безумия становится тот момент, когда две лнаши╗ армии направляют орудия друг на друга: лИ когда они начали стрелять, мы некоторое время не могли понять, что это значит, и ещё улыбались Ц под целым градом шрапнелей и пульЕ╗ Это лишь аллегория, созданная Леонидом Андреевым, чтобы показать абсурдность войны, поскольку, воюя как бы с другим государством, мы воюем сами с собой.

        В описании ужасов войны Леонид Андреев близок к толстовской традиции. Но Толстой проводит резкую грань между войной и миром, а у Андреева эта грань отсутствует. Герой его повести, получивший увечье (лЕнашей гранатой, пущенной из нашей пушки нашим солдатом, оторвало мне ногиЕ╗), возвращается домой, к мирной жизни. Читатель предчувствует, что в жизнь героя должно войти Добро, но судьба распоряжается иначе.

        Восьмой отрывок начинается с описания быта, такого знакомого и так любимого нашим героем. В этом описании явно слышны ноты наслаждения, наслаждения видом этих знакомых вещей. Поэтому в отрывке особое внимание уделено деталям. Этим подчеркивается жажда героя к мирному быту, отнятому у него войной.

        Герой испытывает чувство великого счастья, когда совершается почти священный для него ритуал: лЕ Радость снова вернулась ко мне, когда мне стали приготавливать постель Ц настоящую постельЕ Постлали чистую простыню, потом взбили подушки, завернули одеяло Ц и я смотрел на эту торжественную церемонию, и в глазах у меня стояли слезы от смеха╗.

        У слова лсмех╗ в данном случаи нет никого эпитета, и это сделано Леонидом Андреевым сознательно: читатель как будто в недоумении, потому что смех в описанной ситуации покажется неуместным. Но далее недоумение рассеивается, так как становится ясно, что этот человек сумасшедший.

        Он пытается писать, думает, что к нему пришло лсвятое вдохновение╗, он водит сухим пером, и на столе растёт пачка чистых листов.

        Безумный экстаз окончательно истощает его. Он умирает, и причина этому Ц война, война, которая просто опустошила его и его душу, война, разрушившая целостность его сознания. А лкрасный смех╗ продолжает непрерывно наступать, унося всё больше и больше жизней.

        Дальнейшее повествование ведёт брат офицера, и он становится теперь главным героем повествования. Он сам не был участником боевых действий, но война идет внутри него, в его сознании. Он никак не может понять, зачем люди воюют, хотя знают, что война причинит обеим сторонам боль и страдания. Ужасы войны входят в противоречие с тем, чему его учили семья и книги, давшие представления о нравственных законах, по которым должен жить человек.

        Эти мысли сводят его с ума, у него начинаются галлюцинации: он видит брата, сидящего за столом своего кабинета. Брат просит позвать всех, кто есть в доме. Когда  они вошли в комнату и приблизились к окну, они увидели лишь огненно-красное небо и ровное темно-красное поле, покрытое трупами. И с каждой секундой трупов становилось все больше,  лпо-видимому их выбрасывала сама земля╗. Семья хотела бежать, но было уже некуда, везде лежала смерть. лТуда нельзя! Ц крикнул брат. Ц Туда нельзя. Взгляни, что там! ЕЗа окном в багровом и неподвижном свете стоял сам Красный смех╗.

        О сумасшествии второго героя ничего не написано, но скорее оно только подразумевается. Причиной этого также стал лкрасный смех╗, проявившейся в беспорядочном и разрушающим сознание потоке мыслей и образов, так ненавидимых героем.

        Леонид Андреев сознательно разрушает реальность, и лкрасный смех╗ становится образом-символом, при помощи которого писатель проводит свою мысль о том, что Зло войны живет и в мирной жизни, сражаясь с Добром мира. Итогом и войны, и мира становится лкрасный смех╗.

        лКрасный смех╗ - повесть пророческая. Леонид Андреев, вживаясь в образ страдающего от войны человека, сознательно или несознательно представил метафору лкрасный смех╗ символом наступающего Зла. Зло уже дышит в спину человечества, но люди не могут или не хотят увидеть это великое нашествие.

        Леонид Андреев больше других писателей-современников отражал свои мысли и увиденные события в публицистике. Ведь именно в публицистике автор высказывает своё виденье первой мировой войны: лЭто только пишется лвойна╗, а называется революцией. В своём логическом развитии эта война приведет к свержению Романовых и закончится необычным путем всех ранее бывших войн, а европейской революцией╗.

        Леонид Андреев в целом восторженно приветствовал Февральскую революцию 1917 года, возлагая на неё большие надежды. И подтвердилось его предсказание относительно исхода войны. Но действительность просто поразила Андреева, он увидел, что Временное правительство не может управлять страной. И с наступлением уже Октябрьской революции Андреев понимает, что старая Россия рушится, падает в бездну. Андреев не представляет жизни без ушедшей России. Пораженный насилием и кровью Октябрьской революции и начинающейся Гражданской войны, в 1919 году он умирает со словами на устах: лВерните Россию!╗

        Леонид Андреев умирает потому, что в его Россию пришел лкрасный смех╗. лСловно знал он и все реалии настоящего, - в предзнании будущего. Грядущих войн, неисчислимых страданий, невозвратных жертв. В предчувствии воплощающегося ужаса Красного смеха╗. (И.Г. Андреева, внучка Леонида Андреева) И все ужасы лкрасного смеха╗ испытал уже его сын Даниил Андреев, которому суждено было написать поражающий безграничной глубиной, исторический и философский трактат лРоза мира╗.

        Слова самого Даниила Андреева наиболее точно отражают значимость этой книги как для российской, так и для общемировой метакультуры: лЯ начинал эту книгу в самые глухие годы тирании, довлевшей над двумястами миллионами людей. Я начинал ее в тюрьме, носившей название политического изолятора. Я писал ее тайком. Рукопись я прятал, и добрые силы Ч люди и не люди Ч укрывали ее во время обысков... Но если она дойдет когда-нибудь хотя бы до нескольких человек, чья духовная жажда заставит их прочитать ее до конца, преодолевая все ее трудности, Ч идеи, заложенные в ней, не смогут не стать семенами, рождающими ростки в чужих сердцах╗.

        Начиная читать книгу, с первых глав мы можем подумать, что она написана лишь о представляемом политическом устройстве мира, но далее понимаешь, что тема книги гораздо шире и глубже: Даниил Андреев раскрывает Добра и Зла в мировом аспекте.

        Как показывает история, люди в своём сознании не могут выработать иммунитет против мирового Зла, и дабы помочь человечеству осознать первоосновы Зла, Даниил Андреев описывает их структуру и проявления. И главными явлениями мирового Зла автор считает единоличную тиранию и мировую войну. Но это лишь проявления, но что же это такое первичное Зло? Демонизируя это понятие, Даниил Андреев на примере российской метаистории раскрывает его. Он пишет, что  за установлением тирании и войнами в России стоят демонические силы и нашей стране выпала сложнейшая задача: явить людям Земли первоосновы Зла, лкрасного смеха╗; о котором писал Андреев-отец и который может охватить весь мир.

        Даниил Андреев рассказывает не только о структуре, но и о предостережении от проявлений мирового Зла: л Еопасности будут предотвращены и социальная гармония достигнута не развитием науки и техники самих по себе, не переразвитием государственного начала, не диктатурой лсильного человека╗, не приходом к власнти пацифистских организаций социал-демократического типа, канчаемых историческими ветрами то вправо, то влевоЕ - но признанием насущной необходимости одного-единственного пунти: установления над всемирной Федерацией государств некоей незапятнанной, неподкупной, высоко авторитетной инстанции, инстанции этической, внегосударственной и надгосударственной, ибо природа государства внеэтична по своему существу╗. Но Даниил Андреев предупреждает, что на данном этапе истории возникновение всемирной федерации государств невозможно, так как уровень сознания современного человечества не может лвстать выше алчности и властолюбия╗. Многие могут заявить, что постулаты Даниила Андреева выглядят утопично: когда мы дождёмся высокого уровня сознания человечества? Где гарантии неподкупности и непогрешимости лвысшей инстанции╗.

        Но автор лРозы мира╗, вслед за Леонидом Андреевым пытаясь ответить на вопрос, что же такое Зло, предупреждая своих современников об опасностях лкрасного смеха╗, идёт дальше своего отца. Даниил Андреев не утверждает всесилия Зла, а говорит нам о необходимости постижения его природы, с тем чтобы человечество освободилось от страха перед Злом. Именно это освобождение и открывает перед человечеством и перед каждым отдельным человеком новые пути совершенствования. В этой идее видится смысл произведений двух писателей, так глубоко раскрывших для нас проблемы Добра и Зла.

                                      2001 год. ideologist@inbox.ru